Анархист

63 августа. Как-то заметно похолодало.(с)

…Когда я вошла в комнату, она уже сидела в моем любимом кресле у камина, кутаясь в мой кашемировый плед, попивала кофе, который я просто ненавижу, и, напустив на себя пафосно-страдальческий вид, слушала мой тайный плей-лист с грустными песнями под названием «Печалька», о котором знать никто не должен был.

Я испытала нечто, напоминающее когнитивный дискомфорт. Ясное дело, мой аналитический мозг завалил меня кучей вопросов: что это за особа? Кто она? Что здесь делает? Почему слушает сопливые песни, а выглядит так, словно ее поцеловал дементор и она больше никогда не испытает счастья в жизни?..

— Да тихо ты, — попыталась я унять любопытное сознание, которое порой жило отдельно от меня, с нескрываемым интересом разглядывая незваную гостью.

Она, кстати, не удостоила меня даже взглядом, только преувеличенно тяжко вздохнула, меланхолично созерцая опадающие с деревьев листья за окном. Из динамиков заунывно голосила певица, имени которой я не знаю, о разбитом сердце и потерянной любви. Я поморщилась, мысленно уничтожая себя за такой репертуар и искренне удивляясь, откуда у меня такие песни и, что главное, неужели я такое слушаю.

Впрочем, мысли о музыкальных вкусах были отброшены, потому что Она вдруг потянулась к моей священной вазочке с шоколадными конфетами и принялась бездумно поглощать их, бросая обертки на пол. Я набрала в грудь воздуха, чтобы праведно возмутиться, но незваная гостья внезапно поймала моего кота Принца Расселаса и стиснула в объятиях одной рукой, второй, впрочем, не выпуская вазочку с моей прелестью – а именно, шоколадными конфетами в количестве сорока трех штук — из своих цепких рук.

— С ума сойти вообще, — наконец возмутилась я. – Вы, собственно, вообще кто?

Особа лениво повернула ко мне свой тусклый взгляд, и я, к своему удивлению, не смогла понять, какого цвета у нее глаза.

— Ты знаешь, — глубокомысленно изрекла Она.

Я скрестила руки на груди с выражением абсолютного недовольства:

— Да конечно. А еще я знаю теорию вероятности.

Особа смерила меня безразличным взглядом и снова отвернулась к окну:

— Хандра я, Хандра… — устало протянула она, будто представлялась таким образом по сотне раз на дню. — Осенняя. К вашим услугам.

«Прошу любить и жаловать», — хотелось добавить мне, но я решила, что любить и жаловать тут нечего, на самом-то деле.

— Ну и какого шуша вы здесь делаете, я стесняюсь спросить? – я приподняла бровь (как делают все слизеринцы, да-да!)

К моему удивлению, Хандра извлекла из-под пледа потрепанный блокнот и принялась его листать, издавая тоскливые вздохи. Я наблюдала за ней, стараясь не комментировать, какой выражение обреченности застыло на мордочке моего кота, попавшего в цепкие объятия этой дамочки.

— Рейнольдс, Фиби. Так? – вдруг спросила она, уткнувшись мутным взглядом в пожелтевшую страницу.

Я удивилась, но виду не подала.

— Так.

— Ну вот, все правильно. Твоя очередь.

— Очередь?

— Хандрить.

— С какой стати?

Особа подняла глаза и посмотрела куда-то мимо меня. Это раздражало.

— Пришло твое время, — она отвернулась к окну и вздохнула.

— Ага, — фыркнула я. – Еще скажи, что зима близко.

Ясное дело, Хандра не заценила мой искрометный юмор, ну да Мерлин с ней.

— С чего ты вообще взяла, что я буду хандрить? – не унималась я. Мне даже хотелось ногой топнуть, но я сдержалась.

Она не повернулась, а только произнесла бесцветным голосом:

— Так надо. На дворе осень, время такое. Тебе положено сидеть, завернувшись в плед, флегматично пить чай, смотреть на огонь в камине/опадающие листья за окном, лопать конфеты, думать о Нем и слушать грустные песни. Можно поплакать еще. В уголке. Но так, чтобы все видели, а то эффекта не будет. Вообще, лучше всего страдать на публике, это я тебе как специалист говорю. И вздохи, вздохи потоскливее и поглубже, — вслед за этими словами Хандра продемонстрировала, как надо.

Я выслушала все эти рекомендации со скучающим видом и продолжила задавать вопросы.

— Почему я? Я не хочу хандрить. Это обязательно?

— Все так делают, — откликнулась особа, продолжая тискать моего кота-великомученика. Тоскливые голоса из динамиков словно прошлись смычком по моим натянутым нервам. Я поежилась и отключила звук. В конце концов, плей-лист «Печалька» только для избранных.

— А я не собираюсь.

Хандра повела плечами.

— Ты точно слизеринка?..

Я хмыкнула и оставила ее вопрос без ответа.

— Вам же рекомендовано такое!..

Тут я не сдержалась и закатила глаза.

Такое положение дел меня не устраивало абсолютно. Несмотря на то, что я, как растение, зависела от фотосинтеза, и сокращение светового дня меня угнетало, признаюсь честно, а погода радовала не всегда, хандрить и впадать в тоску я не собиралась. Да, я скучала по теплу, но, как там, в незабвенной песне, «любое время года надо благодарно принимать».

Поняв, что уходить Хандра не собирается, я призвала на помощь все свое красноречие, чтобы убедить ее, что здесь ей не рады.

Я уселась в кресло и, послав сочувствующий взгляд Принцу Расселасу, закинула ногу на ногу и приготовилась вести цивилизованный диалог.

— Итак, уходить ты не собираешься, я так понимаю.

Хандра не удосужилась ответить.

— А ты вообще надолго ко мне?

Особа снова не снизошла.

Ладно.

Я встала и подошла к проигрывателю. Нашла у себя в папках самые жизнерадостные песни и, к вящему неудовольствию Хандры, врубила их на полную катушку.

Тем не менее, это не помешало ей и дальше лопать мои конфеты. Это уже откровенное хамство, по-моему, согласитесь?

— Разве ты не видишь, что все плохо?.. – заговорила Хандра. – Надо думать только о плохом. В жизни нет ничего хорошего, понимаешь? Все плохо. Все. Очень. Плохо.

Честно говоря, мне очень хотелось, чтобы она прекратила бубнить. Нужно было занять чем-то свои мысли. Чтение мне бы не помогло, потому что Хандра своими тоскливыми причитаниями только портила настрой.

Можно было заняться уборкой!.. Точно. И отвлекает, и руки заняты.

Я вприпрыжку направилась за тряпкой. Хандра последовала за мной, отпустив моего кота, который смылся в дальний угол, и продолжила занудствовать:

— Ты ничтожество, даже убрать в комнате не можешь нормально.

— Я еще даже не начинала, — закатила глаза я и принялась усердно протирать пыль на всех доступных мне поверхностях. – Вот мне бабушка всегда говорила, что если начинает дурное в голову лезть, надо наводить порядок. Может, поэтому у меня всегда чисто в комнате, — я улыбнулась опешившей Хандре, которая следовала за мной по пятам, словно тень. – Когда занят делами и хандрить некогда. По-моему, так делают те, кому нечего делать. Простите за тавтологию.

Когда я включила в комнате свет, мисс Хандра Осенняя еще больше расстроилась.

— Зачем тебе свет? Тьма приятнее, в ней можно спрятаться…

— Дай угадаю: завернуться в плед и грустить? – снисходительно переспросила я, распахивая шторы шире.

— Именно. – Наверное, в этом месте Хандра, если бы могла улыбаться, точно улыбнулась бы.

Но вместо нее это сделала я.

— Что это ты делаешь? – скривилась она так, будто съела лимон.

— Улыбаюсь.

— Но…нельзя. Этого нельзя делать, когда у тебя хандра!

— Кто сказал? – я достала из сумки банан и собиралась уже предложить своей гостье, к которой я испытывала некоторую жалость, но решила, что ни к чему ей серотонин.

— Но ведь когда хандришь нужно чаще повторять фразы: «Жизнь тлен», «Все ужасно», «Я ничтожество», «У меня ничего не получается»… — Хандра с сомнением наблюдала за тем, как я довольно поглощаю банан, развалившись на кресле и нежно глядя Принца Расселаса, который потихоньку отходил от стресса и довольно мурчал.

Общение с животными тоже поднимает настроение, знаете ли.

Мне почему-то захотелось поговорить с Хандрой.

—  Ты любишь животных? Вот, у меня был щенок в детстве. Рыжий. Лабрадор.

— Быыыл?… – сразу же вцепилась моя незваная гостья в спасительное для нее слово.

— Был, — отмахнулась я, скармливая остатки банана коту. – Теперь он вырос и стал псом.

Хандра сникла и втупилась в свои ладони, горько вздыхая. Я несколько минут разглядывала ее, думая, что если человек хандрящий представляет собой такое жалкое зрелище, то я этого делать не собираюсь. В мире слишком много интересных вещей, чтобы тратить время на жалость к себе.

С этими мыслями я ссадила с коленей Принца Расселаса и начала одеваться. Надела яркое пальто и шарф, которые висели у меня с прошлого хода, и новый берет.

— Куда это ты собралась? – Хандра уже была тут как тут.

— Говорят, если не можешь помочь себе, помоги другому. Собственно, мне помогать незачем, а вот другу нужно покрасить стены в комнате. В оранжевый. Иду ему помогать.

Хандра в сердцах топнула ногой.

— Ты самый бездарный клиент, который мне попался! Даже хандрить нормально не в состоянии! Ходишь тут улыбаешься, тискаешь кота, фрукты ешь, уборками и делами занимаешься, еще и друзьям идешь помогать! Все! Я ухожу!..

Она гордо развернулась и направилась к выходу.

— Плед верни только, — спокойно напомнила я.

Хандра отбросила мой красный кашемировый плед на кресло и открыла дверь.

— Чтобы я еще раз когда-нибудь…

— Да иди уже, иди… — произнесла я, выталкивая ее из комнаты, — меня дела ждут. Некогда мне хандрить.

Хандра Осенняя обижено фыркнула и растворилась в воздухе, будто ее и не было.

А я, грея руки в карманах пальто, смотрела, как на улице играют дети, взрослые выгуливают собак, как молодежь обступила лавочку, на которой сидел рыжий парнишка и на гитаре играл веселую песню, мол, «полгода плохая погода»… И думала, что есть множество способов не поддаваться хандре. Главное понимать, что жалеть себя – совершенно неблагородное дело.

А если вдруг накатило – займи себя чем-то полезным. Сделай что-нибудь для факультета или помоги другу.

Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на хандру.